Форум » История Уральского казачьего войска » Уходцы » Ответить
Уходцы
гуран: не нашел в инете достаточно подробных материалов по настоящему вопросу. Меня интересует следующее: Вообще, по какому принципу властями принимались решения о высылке тех или иных казаков на Арал, существовали ли в этом отношении какие-либо критерии? В каких именно поселках были наибольште антиправительственные волнения, соответственно, откуда высылались казаки? Были ли жертвы при подавлении волнений? Предпринимались ли царским правительством или Временным правительством после февраля 1917 шаги по амнистированию уходцев, если да, то в чем они выражались? Имели ли уходцы хоть какое-то подобие местного самоуправления, если нет, то каким образом управлялись и кому подчинялись? Были ли попытки политической организации уходцев после февраля 1917 и во время ГВ? Как они позиционировали себя по отношению к национальной власти хивинского хана? Отношения аборегенов к уходцам во время ГВ, не было ли в отношении последних каких-либо притеснений как к русским колонизаторам? Использовались ли уходцы в вооруженных формированиях хивинского ханства (слышал о какой-то чимбайской сотне, набранной Джунаид-ханом). Осуществлялись ли между уральцами и уходцами контакты во время ГВ, если да, то какого характера?
nazarov: взято с сайта www.elan-kazak.ru прямая ссылка http://www.elan-kazak.ru/arhiv.htm там есть разные материалы
Шеврон: Спасибо Назаров, очень интересный документ! Но вызывает очень много вопросов. Это само воззвание или только его проект? Было ли оно доведено до "уходцев"? Кто его автор и почему оно никем не подписано? А самое непонятное это фраза: "В состав Аму-Дарьинского казачьего войска, входят по добровольному на то желанию, население как русское так и мусульманское, без различия племен, проживающее в низовьях Аму-Дарьи и по юго-восточному берегу Аральского моря...". Короче, все кто хочет тот и входит, главное, чтобы проживали на обозначенных территориях. А при чем тут тогда "казачье войско"? Природных казаков то там кроме "уходцев", которых было меньшинство, и не было.
nazarov: это проект воззвания, есть также черновик правленный предположительно Дутовым, документы подписаны Колчаком в сентябре 1919 г. Остается много вопросов, как развернулись события. Имеется также Доклад полковника Зайцева от 12.08.1919 о создании Аму-Дарьинского казачьего войска (с резолюцией А.И. Дутова), материал с того же сайта
nazarov:
nazarov:
Шеврон: Весьма любопытные проекты, но в реальности не воплощенные. По всей видимости официального документа от Верховного Правителя об образовании Аму-Дарьинского казачьего войска все же не было. Также неизвестно была ли все-таки отправлена военно-политическая миссия от Колчака к уходцам. Может кто знает?
Шеврон: Небольшая статья про уходцев, записанная Л.Л.Масяновым со слов генерала Л.И.Жигалина в эмиграции УХОДЦЫ Записано мною со слов генерала Жигалина Л.Масянов Когда в Уральском казачьем Войске в 1874г. был прислан Высочайший приказ о введении всеобщей воинской повинности, кто-то среди казаков стал распространять слухи о том, что этим самым приказом вводиться новое положение, что казаки будут служить так же как солдаты, что им будут брить бороды и заставлять молиться щепотью. Как раз в это время был прислан в Войско в большом количестве экземпляров какой-то молитвенник, у которого на обложке было нарисовано перстосложение никониановское. Это еще больше подлило масла в огонь. Заволновались казаки и всюду ропот пошел, особенно среди старообрядцев. И в то время, когда наказной атаман Веревкин объявил положение, то казаки прислали депутатов и заявили, что не хотят признавать нового положения. Генерал Веревкин, не вдаваясь в дальнейшие размышления, сейчас же отправился в Петербург и заявил, что у уральских казаков бунт и что они не подчиняются Императорскому указу. И сейчас же из Оренбурга были двинуты пехотные части для усмирения уральцев. В Войске за наказного атамана остался генерал Бизянов. Он как природный казак, в отсутствие атамана, позвал к себе казаков и стал им разъяснять, что вовсе их не приравнивают к солдатам, что они так казаками и останутся, бороды брить у них не собираются и щепотью молиться не заставят. Постепенно, было начали казаки понимать и верить. Но в это время, приказано было послать списки по станицам с требованием, чтобы каждый подписался и как раз пришли пехотные части из Оренбурга и были расквартированы по станицам. Казаки от подписи наотрез отказались. Тогда стали арестовывать главарей и так как уже не было места в тюрьмах, то их сажали в пожарные будки. Но и это не помогло. Тогда приказали взять от станиц депутатов с требованием, чтобы они дали свои подписи. Но депутаты также отказались, их арестовали, пороли розгами, но все безрезультатно. Солдаты устроили грандиозную порку, по всему городу стоял плач и стоны. Многих выслали в Сибирь. Главарям же при всем народе выбрили наполовину головы, для этой цели был выстроен высокий черный эшафот. При этой картине все плакали. Всех остальных казаков, не желавших признавать нового уложения стали выгонять и выслали под конвоем на Аму-Дарью. Трудно подсчитать, сколько их туда ушло, к ним уехали туда семьи. Ушло их приблизительно 2500 человек. Некоторые оттуда тайком вернулись и жили тайно по станицам. Их ловили, пороли. На Аму-Дарье они жили совершенно свободно, не платя податей, не неся воинской повинности. Однажды решили провести их перепись. Переписчик спрашивал: «Кто ты?», каждый отвечал: «Я уральский казак». «Как тебя зовут?», «А вот спроси его», говорил он, показывая на соседа, или некоторые отвечали: «Как крестили, так и зовут». Их приглашали вернуться, но они отказались. ХХХХХХХХХХХХХХ Лишь во время уже Гражданской войны 1917-1919г. им снова послали приглашение, говоря, что казачество теперь восстановлено в своих правах, из них многие (то есть уже дети уходцев) вернулись. В Трекинской станице был образован целый поселок, дворов в 300, который так и стал называться «уходский», кроме того, некоторые разбрелись по другим станицам. Остальные же уходцы, оставшиеся на Аму-Дарье также не признали Советскую власть и просили от нас помощи. Им была послана сотня уральцев-добровольцев с транспортом оружия.
Шеврон: Нашел в интернете интересную статью об уходцах Николая Погорелова, ученика 3 класса "А" МОУСОШ №5 (2008 год). Привожу ее полностью. Вот ссылка: Elstal-sosh5-2007.narod.ru/dettvor/rodoslovn/pogorelov.doc "Я хочу рассказать о своих предках со стороны отца. Свою родословную наш род ведет от казаков- старообрядцев, бежавших в XV веке на реку Яик (Урал). Они не пожелали принять церковные реформы патриарха Никона, призывавшего к обновлению церкви, т.к. очень чтили традиции и старались сохранить веру своих предков в неприкосновенности. На берегу реки Урал они основали свои поселения, было создано Уральское войско, немало послужившее престолу Российской империи, поставляя сотни воинов для охраны границ и участия в военных походах. Но в 1874 году было издано «Положение об управлении Уральским казачьим войском», сильно ограничившее их былые вольности. Это подняло уральцев на мятеж, который был жестоко подавлен. Более двух с половиной тысяч самых непокорных бунтовщиков, особенно из числа старообрядцев Александр II указом от 18 апреля 1875 года отправил на поселение в пределы, только что завоеванного им Хивинского ханства. Так мои предки оказались на территории современного Казахстана. На берегах реки Сырдарьи они основали общину старообрядцев. Сами себя они называли уральцами. Занимались в основном рыболовством. Ловили судака, сазана, щуку. В то время в Сырдарье водились даже осетры и черная икра не считалась деликатесом. До сих пор передается из поколения в поколение рецепт рыбного пирога, который пекли по праздникам. Рецепт рыбного пирога: Дрожжевое кислое тесто разделить на две части. Одну часть раскатать. На лепешку укладывается слой риса, слой капусты, обжаренной с луком. Сверху укладывается порезанная крупными кусками рыба (судак, щука). Оставшееся тесто раскатать и накрыть пирог сверху. Края защипать. Мой прадед Евстафий Иосифович стоял во главе рыболовецкой артели. Летом занимались в основном промыслом, а зимой уходили в извоз, то есть ходили торговыми караванами. Для этого в личном хозяйстве содержали верблюда. Сложным было время 20-х годов нашего века. Советская власть повела наступление на частную собственность и попыталась упразднить религиозные ценности староверов. В ответ казаки подняли восстание, провозгласив некую Чимбайскую республику, которую поддержал адмирал Колчак из Омска. Чтобы не терять контроль над ситуацией красным комиссарам пришлось пойти на временные уступки и дипломатические уловки, отложив репрессии. Все эти гонения определяли традиции в старообрядческой общине. Жили они замкнуто, внутри своей «семьи». Круг признаваемого родства был очень широким. включая кровных родственников, свойственников и т.д. Наша «семья» включала много других семей - Гузиковы, Ягановы, Чегановы, Ступины, Ефремовы, Петровские. Старшие очень поддерживали внутрисемейные связи. Выбор невест для сыновей всегда оставался беспрекословным правом родителей и признавались только браки, заключенные с единоверцами. Эти законы смягчился только в последнее время. Но по-прежнему остается в силе запрет на употребление табака и спиртного. Мужчины должны были носить бороды. Моя прабабушка Анна Антиповна, бабуся, как ласково называет её мой папа, была очень набожным человеком. Она была хранительницей веры в «семье», знала наизусть все церковные книги. У неё хранились книги ещё XVII века. Её уважали её единоверцы. Каждый день у неё начинался и заканчивался молитвой. Но детей к вере она не принуждала, тем более, что во времена Советского Союза религиозность не приветствовалась. Она считала, что человек должен сам прийти к вере. Но всегда была готова рассказать и научить, если кто-то проявлял интерес. Так папа, когда был маленьким увидел, как она читает книги, и она научила его читать по-старославянски. Бабуся очень следила за соблюдением традиций в семье и детей приучала к этому. Посуда в доме использовалась только для членов семьи. Если чужой попил из чашки, то она считалась «опоганенной» и из нее уже не пили. Однажды папа с реки принес раков и сложил в таз, в котором варили варенье. Так как раки считались «поганой» пищей, то таз без раздумий был выброшен. После выхода из бани, например, нужно было умыть руки и лицо водой, находящейся снаружи, т.к. баня – «скверное» место. Дом прадеда стоял на берегу реки, а во дворе стояла одна из немногих настоящих печей на всю округу. И в такой великий праздник, как Пасха, собиралась вся их огромная семья, то есть до пятидесяти человек. В ночь перед Пасхой пекли куличей столько, чтоб и соседей угостить хватило, а яйца красили сотнями. Папа вспоминает, что дети не стояли в стороне, а активно помогали взрослым. К сожалению, после распада Советского Союза, а также в связи с экологической катастрофой Аральского моря многие стали уезжать из родных мест. У нас огромное количество родственников, и они стараются поддерживать связи друг с другом. И даже находясь далеко от мест, откуда берет начало наш род, мы стараемся не забывать семейных традиций.".
Шеврон: Интересные воспоминания о поездке к уходцам содержатся в книге известного уральского общественного деятеля Николая Андреевича Бородина. Книга называется "Идеалы и действительность", была выпущена Бородиным в эмиграции в 1930 году. Если интересно, то готов воспоминания про уходцев выложить.
гуран: просим!
Рыбачка Маня: просим!
vl-vl:
Шеврон: Бородин Н.А. «Идеалы и действительность» Прага-Берлин 1930г. Раз содеянное несправедливое административное насилие над многими тысячами населения – очень трудно бывает поправить. Такая именно непоправимая несправедливость была совершена по отношению к Уральцам в 1874-76 годах местным начальством, которое в сущности и создало так называемый «бунт» казаков, требуя нелепой подписки о подчинении «новому положению». Не будь этого требования, «положение» было бы введено без всяких осложнений. Ссылка двух слишком тысяч семей в пустынный край, конечно, озлобила казаков, и они не могли придти в себя и помириться со своим положением ссыльных поселенцев в течении десятков лет. Чуть не ежегодно они подавали прошения о новом рассмотрении их дела и о наказании виновных в их несчастии. Не один раз они присылали тайных челобитчиков к самому царю, и то, что их ходатайства оставались без ответа, а челобитчики арестовывались и отсылались обратно этапным порядком, - нисколько не разубеждало упорно верующих в торжество правды уходцев. Когда Куропаткин, хорошо знавший удаль уральских казаков, как воинов по походам с ними в Туркестане и под Геок-тепе, был назначен военным министром, надежды уральских «уходцев» оживились. Надо сказать, что еще до этого времени уральским «уходцам» была исходатайствована «Высочайшая милость» в форме разрешения вернуться на родину и сделаться опять казаками. Во время пребывания в ссылке они официально числились мещанами, каковое звание они с негодование отвергали и фактически добились, что их звали просто «уральцами». Но «высочайшая милость» была с оговоркой: чтобы возвратить казачьи права, каждый поселенец в отдельности обязан был подать прошение с изъявлением раскаяния. Этой «царской милостью» с прошением о раскаянии почти никто не воспользовался. Громадное большинство сочло для себя унизительным и несправедливым раскаиваться, когда они считали себя правыми, а, наоборот, они настаивали на расзследовании дела и наказании виновных. Создался заколдованный круг: уральцы не хотели оставаться в Туркестане на положении ссыльных и не желали возвращаться на родину с раскаянием, да еще на свой счет: «нас силой сюда пригнали, пусть за счет казны доставляют обратно»,- говорили уходцы. Ввиду такого безвыходного положения у военного министерства и явилась идея: образовать из ссыльных уральцев новое казачье войско, оставив их на жительстве по нижнему течению рек Сыр и Аму-Дарьи. Но всякое казачье войско должно иметь «угодья», чтобы было на что жить и снаряжать полки, которые полагается войску выставлять для нужд государства. В этом пустынном крае единственным промыслом у уральцев было рыболовство, которое их кормило впроголодь во время длительной ссылки. Генерал Куропаткин и хотел знать доподлинно, насколько серьезен этот промысел и можно ли на нем обосновать благосостояние будущих казаков-воинов. Мне было поручено познакомиться с современным состоянием рыбного промысла главным образом на Аму-Дарье, как реке пограничной с Хивой и Бухарой и по берегам которой уральцы были по преимуществу разселены.
Шеврон: В годы моей поездки в Туркестан (1903) железная дорога от Оренбурга до Ташкента еще не была закончена. Большую часть пути нам с помощником, студентом Пиотровским, все-таки удалось совершить по железной дороге, в служебных поездах; во многих местах по шпалам без балласта, так что вагоны валились из стороны в сторону, как пьяные. Верст за 30-40 не доезжая до станции «Аральское Море» путь прерывался и нас повезли на верблюдах. Далее до Казалинска опять была «времянка». Зная, как недоверчивы уходцы ко всякому начальству и его посланным, я благоразумно запасся частными письмами от родственников и друзей к некоторым уходцам на Сыр и Аму-Дарье. Прежде всего я отыскивал адесатов, передавал поклоны и письма, а затем уже объяснял цель поездки. Но и это далеко не вполне помогало: народ, главным образом, старики, испытавшие на себе всю горечь ссылки, был так озлоблен, что, прежде всего, начинал с упреков и нападок чисто личного характера: «вы, де, остались там на Урале и приняли «положение», а нас предали всех; по справедливости вы все должны выселиться с Урала, а мы одни должны «владать» Уралом…». Такие несуразные речи я должен был выслушивать с первых же шагов в Казалинске. Мой отвод со ссылкой на то, что я в то время был мальчиком (был гимназистом второго класса, но отлично помню зрелище шествия по пыльным улицам г.Уральска толпы арестованных стариков, без шапок и босых, идущих, по их убеждению, на страдания за веру христову)… и никак не могу отвечать за действия тогдашнего начальства, - был немедленно отпарирован возражением: «все равно: твой отец остался на Урале и ты отвечаешь за родителя». Продолжение следует…
Шеврон: Со времени ссылки ко времени моего посещения уральцев в Туркестане прошло почти 30 лет. За этот период времени в ссылке народилось и выросло новое поколение, и эта молодежь совсем не разделяла взгляда стариков. Они прижились в Туркестане и, не неся "ни царской, ни барской" повинности, сознательно не желали делаться казаками, отбывать повинность и платить налоги на формирование полков. Многие из них обучались разным ремеслам, кто рыбачил, кто разводил скот и успешно вел меновую торговлю с сартами и хивинцами. Вообще, ко времени моего посещения уральские уходцы, хотя с виду жили бедно - в землянках и пр., - но жили без особой нужды, а некоторые, занимавшиеся торговлей, нажили большие деньги. Когда они впервые поселились в низовьях Сыр- и Аму-Дарьи, это были вполне дикие места: особенно низовья Аму-Дарьи. Там путешественник мог окунуться во все описанные Каразиным приключения, начиная с охоты на разную дичь - кабанов, фазанов, водившихся там в изобилии, кончая тиграми и разбойниками, увозящими русских в плен.
Шеврон: Но уральцам было не привыкать к такого рода жизни: прежняя жизнь на Урале, на границе с киргизской ордой, и походы в Туркестан подготовили их вполне к жизни в этих местах, и язык сартовский, близкий к киргизскому, который почти все уральцы знали с малолетства, - ими быстро был усвоен, а главное, река тогда кишела рыбой, а уральского казака, как говорится, "хлебом не корми - только покажи, где рыба есть, и он ее выловит"... Уральцы и занялись, прежде всего, своим природным промыслом - рыболовством. Главной промысловой рыбой реки Аму-Дарьи была шип-рыба из породы осетровых, дающая ценную икру, а из нее же приготовляются хорошие балыки. Все дальнейшее развитие рыбного промысла на реках Сыр- и Аму-Дарье обязано всецело ссыльным уральцам. Кроме шипа они ловили из крупных рыб - усача, сома, сазана, скафиринха (тоже из осетровой породы), а затем занялись массовым ловом воблы и другой мелкой рыбы по приморским озерам. Охота была для них большим подспорьем, а скотоводство для части поселенцев сделалось промыслом. Но период наибольшего развития и успеха рыбного промысла ко времени моего посещения Аму-Дарьи был уже в прошлом. Очень определенное уменьшение в улове шипов и усача было неоспоримым фактом. Продолжение следует.
Шеврон: Вернусь к описанию своего путешествия. Собрав необходимые сведения о сыр-дарьинском рыболовстве в районе г.Казалинска, которое в самой реке уже не представляло ничего серьезного, я направился через Ташкент, Самарканд в Чарджуй, на р.Аму-Дарью, откуда я решил спуститься вниз по течению рект до ее устьев, а оттуда переехал по морю к устьям р.Сыр-Дарьи. Таким образом я имел возможность познакомиться с рекой и рыболовством на ней, посетить крупнейшие населенные пункты и, главное, осмотреть устья обеих рек и самое море между их устьями. От Чарджуя до Петроалександровска по р.Аму-Дарье ходят пароходы, так что эту часть пути я совершил на пароходе. Пароходство по Аму-Дарье походит на таковое же по среднему течению р.Дона, где пароходы садятся часто на мель, пассажиры выходят на берег, а иногда принуждены бывают принять участие в стаскивании парохода с мели. Хотя до такого случая на этот раз на Аму-Дарье не доходило, но мы плелись очень медленно и не раз бороздили дно реки на перекатах, идя с большой осторожностью и ощупывая дно, которое меняется ежедневно. По количеству взвешенных частиц и, стало быть, мутности вода Аму-Дарьи уступает только Нилу. Большая часть ее воды идет на орошение хлопковых и пшеничных полей, с которых она несет в реку массу желтого, лессового ила, образующего мели и перекаты.
Шеврон: На плесе Чарджуй-Петроалександровск рыбный промысел производился в ограниченных размерах. Он был сосредоточен в нижнем течении реки, ниже Петроалександровского укрепления. Берега Аму-Дарьи в этой части безлесны, пустынны, но не лишены местами своеобразной красоты. В нескольких местах они представляют живописные, но не безопасные обрывы в несколько десятков сажен вышиною и образованы их красных рыхлых глинистых пород с пятнами и полосами белых известковых отложений, что образует пестрый и характерный рисунок. Опсность же их заключается в том, что они обваливаются и, если судно случится близко от обрыва, - оно может быть затоплено свалившейся массой. Среди пассажиров парохода были сарты и несколько уральцев. Один из них был торговец, везший из Москвы всякие товары. Разговорившись с ним, я узнал не мало интересного об уральских уходцах. Он вез для продажи им не мало редчайших и очень дорогих шелковых материй, на старинные сарафаны уралок; вез много пудов сластей – монпасье Ландрина, это любимые на Урале конфеты, преимущественно в 10 фунтовых жестянках: их так и продавали по 10 фунтов на семью, а жестянки шли на хранение коровьего масла. Все это говорило очень определенно о том, что у уральских уходцев деньги водятся. А между тем, если посмотреть на их селения и убогие мазанки, можно подумать, что они беднее белных. Правда, если заглянуть внутрь, в любой из этих землянок – чистота скрупулезная и уют самый приятный. На стенах и скамьях хивинские ковры, стены и печь – белее снега, а если вас пригласят «отведать хлеба-соли», - вы получите, как и везде на Урале, дивного вкуса «каймак» - (сгущеные топленые сливки), сдобные «кокурки» (небольшие хлебцы на молоке и масле) и свежие яйца.
Шеврон: Раз уж речь коснулась бытовой стороны жизни ссыльных уральцев, сообщу свои впечатления от посещения уральских поселений на Аму-Дарье. Вид у этих поселений самый безотрадный: видно, что люди выстроили себе землянки для временного пребывания, да так в них и остались на десятки лет. Землянки разбросаны как попало, между ними зияют ямы, из которыз бралась земля для постройки самых землянок; настоящих улиц нет: у большинства нет и дворов, не говоря уже о палисадниках с цветами и деревьями. Это отвечало званию «ссыльные поселенцы», и уральцы не хотели строить лучших жилищ, если бы даже и имели на то средства. Но замечательный контраст с этой внешностью землянок представляют дорогие ковры, ценные старинные иконы в серебряных ризах, золотые и серебряные украшения и особенно дорогие одеяния мужчин и женщин во время праздников. Надо заметить, что лет 55-60 тому назад на Урале носили исключительно: женщины, так называемые сарафаны – старинно-русский костюм, с куцевейкой в виде накидки; мужчины, вне работы, - бухарские халаты, по преимуществу шелковые. Ко времени же, о котором я веду речь, женщины на Урале почти все, кроме старух, облекались в обычные для всех русских женщин ситцевые и из другой материи платья; мужчины же привыкли уже к «пинжакам». Когда я посетил одно из поселений уральцев на Аму-Дарье в праздник, я был поражен громадной разницей в костюмах по сравнению с современными поселками на Урале: здесь на Аму-Дарье в чистоте сохранились старинные костюмы и старинные обычаи, которые постепенно утрачивались на Урале.
Шеврон: То, что кое-где сохранилось на Урале в сундуках и кладовках и показывалось в виде редкости, здесь, на Аму-Дарье, надевали в праздники, как в былое старое время на Урале. И зрелище от этих разноцветных, красивого рисунка, дорогих сарафанов на группах молодых женщин получалось очень эффектное, особенно на фоне унылых жилищ этих поселений. Лет 55-60 назад уральцы почти поголовно придерживались «старой веры» и принадлежали к старообрядцам безпоповского толка: Богу молились дома, а обряды справлял избранный и пользующийся почетом за свою начитанность в писаниях «старик». С течением времени многие из старообрядцев на Урале сделались «церковными» («единоверцы»). Здесь же в ссылке все осталось по старому. И мальчики, и девочки обучались грамоте исключительно славянской и писали «уставом», т.е. печатными славянскими буквами. Гражданскую грамоту знали лишь немногие из мужской молодежи. Но с чем уральские поселенцы не расстались, - это с форменной казачьей фуражкой с малиновым околышем. Это везде и всегда выделяло их из толпы, и все узнавали уральцев в Туркестане по этой форменной фуражке с малиновым околышем. Продолжение следует.
полная версия страницы